«Они сказали – нас поздно спасать и поздно лечить». Страна пятый год подпевает «Сансаре», с каждым повторением привыкая к мысли, что «наши дети будут лучше, чем мы». Но автор слов так не думает. Баста как раз в 2017-м стал рисовать в своем сознании картинку, что судьба человека – как американские горки: «В двадцать лет вы садитесь в лодочку, и она медленно поднимается, а в сорок вы на переломе, после чего просто несетесь вниз. Но я не хочу вниз. При хорошем раскладе это только половина жизни. Я хочу разделить с дочками их юность. Как сложится, так сложится, но мне не нравится образ старого больного папы. Пусть мои внуки говорят, какой дед молодец. Как Ленин отец – он занимается цигуном, бегает, и хочется даже сказать: “Дима, остановись!” Если мы на пляже разденемся, он будет выглядеть выигрышнее. И это влияет на молодость мозга – тесть, как Леонардо, постоянно что-то придумывает в бизнесе и не только». 

Когда Басте и Елене было под сорок, они, не сговариваясь, решили заняться собой. Лене американские горки не мерещились, ее напугал образ из банковской сферы: «Моей фигуре природой отпущен кредит – я без диеты и спорта всегда была худенькой. И вдруг хоп – 64 кг. Одежда не застегивается. Ситуация тревожная. Она по разным причинам была тревожная: в карантин у Василия отменились концерты, мы засели на даче, и я, чтобы отключить голову, ударилась в кулинарию, встала у мартена, запекала рульки. Лучше бы, как сидевшая с нами в Малаховке моя девяностолетняя бабушка, разгадывала кроссворды. Василий поднялся первым, подвесил в детской игровой боксерскую грушу и стал тренироваться с охранником Майком. Йогой они тоже занимались вместе». Баста о своем друге Мише-Майке говорит с пиететом: «Йога сделала из него просто великого человека. К сорока годам все хулиганы превращаются хрен знает во что, да? Даже в йогов». 

Антистрессовое дачное чревоугодие прошло, бокс остался. Мы встречаемся с Бастой в «Газгольдере», который, по моим воспоминаниям, был клубом каким угодно, только не спортивным. Василий – совладелец и лейбла, и клуба, где на барную стойку до сих пор смотрят Ленин и голые женщины с картин Александра Света, так смутившие депутата Рашкина, что он пожаловался на их пороки в прокуратуру. У Василия тут студия, где он пишет музыку и хранит то, что ему дорого. Вот очень длинные рейлы с практически одинаковыми брюками карго и толстовками в чехлах и без: «Люблю шмотину. У меня целый цех по добыче полезных вещей по всему миру. Стилиста нет, я сам себе барахлюша, страшный фанат вещей». На красных кирпичных стенах растянуты хоккейные майки Овечкина и Радулова, тут же выставлены коллекция кроссовок (каждая пара в прозрачной коробке), ионизатор воздуха, коллекции нишевых парфюмов и диффузор Dr. Vranjes на MIDI-клавиатуре, карта Ростова-на-Дону 1902 года, обложка GQ c Бастой – «Человеком года» в рамке, эллиптический тренажер Technogym, сварная конструкция со свободными весами и скамья для пауэрлифтинга с наклейкой футбольного клуба «СКА Ростов», который принадлежит Басте. Из клетки с толстыми прутьями выходит раскачанный, как культурист, американский бульдог Персик. Хозяин кинул ему на афганский ковер яблоко, страшным голосом скомандовал: «Сторожи!», и зверь мгновенно заснул в обнимку с вегетарианской добычей.